БРЕЖНЕВ И ВЕРБЛЮД

Раз в месяц бабушка получала пенсию, и мы шли в парк. Она называла это "кутить". В парке было хорошо. Я пил лимонад из автомата. Особенно мне нравилось мыть стакан, в который надо было наливать этот самый лимонад. Надо было поставить его на специальное место, потом нажать сверху, и из этого места снизу вверх брызгали струйки воды. После этого стакан считался чистым. Вода стоила недорого и поэтому я пил лимонад два раза, смакуя и ощущая покалывание сладких пузырьков во рту.

Потом я катался на каруселях. Среди фигурок различных зверей, на которых катались дети, я выбирал салатового верблюда. Мне он казался самым несчастным. Потому что салатовый верблюд это грустно, если задуматься.
Верблюд вместе с розовыми и желтыми лошадками бегал по кругу. Дети махали руками родителям, когда проезжали мимо. Это всех забавляло. Я тоже махал бабушке, но так, чтоб никто не видел, потому что не хотел быть похожим на этих шумных визжащих детей.

Если честно, кататься на каруселях мне не очень нравилось, но бабушка считала, что дети должны кататься на каруселях. И я катался.
На более взрослые аттракционы меня не пускали в виду малолетства.
В парке бабушка обязательно встречала кого-то из своих бывших сотрудников и останавливалась с ними поговорить.
Я в это время сидел на скамейке и болтал ногами, а иногда садился на корточки и смотрел, как муравьи тащат по своей дорожке какую-нибудь муху. Меня это удивляло. Если бы я был большой и сильной мухой, ни за что не дал бы победить себя каким-то муравьям. Мне они казались маленькими злыми карликами, которые ловят добрых больших гулливеров. Как-то я даже раздавил парочку муравьев, но муха была уже мертвой и никуда не улетела. Я понял, что смерть убийцы уже не воскресит жертву.

Потом мы с бабушкой шли домой. Я уже умел читать и читал все, что попадалась на глаза.
-Продукты- читал я слово, написанное на вывеске магазина
-Молодец- кивала бабушка- А что тут написано?
-Магазин обслуживает бригада коммунистического труда.
-Умница!
-Бабушка, а что значит коммунистического труда?
-Понимаешь...-начала было бабушка, но решила не вдаваться в подробности- Это такой хороший труд. Коммунистический значит хороший.
Я кивнул.

-Домовая Ухня- прочитал я следующую вывеску.
-Кухня, а не ухня.
-Ухня- упрямо повторил я.
Первой буквы на вывеске и вправду не было. Бабушка рассмеялась.
-Хочешь пирожок?
-Хочу, но только не с капустой. Хочу с повидлом. Он более коммунистический.
-Бабушка не поняла:
-Какой?!
-Ну, коммунистический. Хороший.
-Понятно. Пирожок не может быть коммунистическим. Он может быть просто хорошим.

Я не стал переспрашивать почему бригада может быть коммунистической, а пирожок нет. Я бабушке верил на слово.
-Тебе сейчас это не очень понятно, но когда ты вырастишь, ты поймешь. Наша страна коммунистическая. И главный коммунист товарищ Брежнев Леонид Ильич, а пирожок, он просто пирожок.
-А товарищ Брежнев Леонид Ильич хороший или коммунистический?
Бабушка явно запуталась и просто пожала плечами.
Мы шли по улице, ранняя осень только-только пришла в наш маленький городок легким багрянцем на каштанах и слегка приржавевшими липовыми листочками. Было еще тепло, но ветер уже казался не таким легким и добрым, как неделю назад. Помолчали.

-Товарищ Брежнев Леонид Ильич он и коммунистический, и хороший одновременно- вдруг опять коснулась темы, от которой я практически отвлекся, бабушка.
- Это хорошо- сказал я- Наверное он всех любит.
-Конечно- обрадовалась бабушка- Всех. Особенно детей.
-Вообще всех детей?
-Вообще всех, но особенно тех кто хорошо себя ведет.
-Ладно- ответил я и стал разглядывать проезжающий мимо грузовик. Старенький ЗИЛ подпрыгивал на ухабах, жалобно скрипел и рассыпал гравий, который наполнял его кузов.

-При запахе и утечке газа звоните ноль четыре!- громко произнес я, и бабушка удовлетворенно заулыбалась.
-Наш образ жизни -трудовой!- прочитал я следующий плакат на кирпичном трехэтажном доме.

Ночью мне снились муравьи. Они очень суетились и тащили большого товарища Леонида Ильича Брежнева. Он был большим и голым, жалобно трепыхал прозрачными, как у мухи, крылышками, прижимая к груди большие цифры ноль и четыре. Вслед за ним несли грустного салатового верблюда. Я грустно провожал взглядом злую муравьиную процессию, руки мои чесались спасти этого хорошего и коммунистического человека, который так любит всех детей, особенно тех, кто хорошо ведет. И верблюда я тоже хотел спасти.

Но я понимал, что смерть убийцы уже не воскресит жертву. Но тут наступило утро, я проснулся и пошел есть оладьи, которые на кухне пекла бабушка.

Александр Гутин

Загрузка...

Вы можете поделиться статьей у себя в соцсетях:

Понравилось?
Подпишитесь на обновление через Е-Майл:
и Вы будете получать самые актуальные статьи
в момент их публикации.
Посетите и поделитесь Вашими мыслями на форуме