Вообще-то я не про старость.

Вообще-то я не про старость.

И уж точно не про смерть.
Я про жизнь, которая хороша в любом возрасте.
Я о людях, которые стоят на краю неизведанной пропасти.

Они, подобно пограничникам на границе бытия и небытия, подобно героям на передовой, выпивая по утрам свои фронтовые сто грамм лекарств, надевают на всякий случай чистые рубашки. Мало ли что. Некоторые из них залезают в инвалидные кресла и разъезжаются по своим делам. Доживут ли они до отбоя? А после отбоя до рассвета? Кто знает.
Должен же быть в этом какой-то смысл?
В чём он?

Лучше всего подвел итог осмысленной жизни неприметный 92-летний Яков Фридман:
«В 1943 году, в 17 лет, я оказался в Аушвице. Я встретил там много очень плохих и очень хороших людей, и мне сильно повезло.
К примеру, лагерный доктор-поляк Ковач направил меня на рентген в соседний лагерь с воспалением зуба, хотя ежедневно работали печи и в них горели здоровые люди.
Последний раз я рыдал в Майданеке в день, когда надзиратели палками забили молодого еврея, спрятавшегося где-то в другой зоне. Последний раз. Больше — никогда.
В 1948 году, еще до провозглашения Независимости, на корабле, я пришёл в Палестину.

Англичане были к нам не слишком приветливы, и настроение испортил порошок ДДТ против вшей, они нас засыпали им с ног до головы.
Вскоре я получил новое промасленное чешское ружьё и оказался в ударном отряде «Пальмах».
Да, я участвовал в боях. Но, по правде сказать, я не стал бывалым солдатом. Мне всегда казалось, что я участвую в странном спектакле, при этом не очень понимая своей роли. Мы никогда не рассказывали, что нам довелось пережить в Европе. Да никто нас об этом и не спрашивал.

Местные «сабры», родившиеся свободными в Палестине, относились к нам, европейцам, с опаской и с пренебрежением.
Хотя во многом, например что касается культуры и образования, я был сильнее их. Я больше знал.

После боёв меня направили в северный Тель-Авив изучать бухгалтерское дело, хотя по характеру я совсем не бизнесмен. Мне ближе философия, астрономия и рисование.
И вот, когда все одноклассники после получения специальности бухгалтера пошли искать хорошую работу, я подался выращивать плантацию бананов и занимался этим восемь лет. А потом тридцать лет работал в одной из больничных касс заведующим складом. Вот и всё.

Думаю, самое главное в моём характере то, что я всегда сам решал, как мне жить.
У человека всегда есть возможность выбора. И когда в 14-15 лет в лагере Яновски я встретил людей гораздо умнее и опытнее меня, ожидающих милости нацистов, я понял для себя самое главное. Пассивность и апатия не спасут. Чтобы спастись — надо рисковать. Я думаю, что этот побег из лагеря в 1942 году — самое главное, что я совершил в жизни. Тогда я понял, что люблю свободу и никому не позволю решать за меня, как мне жить. Ведь для того чтобы спастись, мне пришлось по подложным документам на имя украинца Элиаса Шостака уехать «добровольцем» на работы в Германию! Это там меня поймали во второй раз и снова отправили в лагерь.

Я и сейчас много читаю, рисую и слушаю музыку. Хотя в последнее время очень плохо слышу. Моя старшая дочь — доктор биологии, а сын — хозяин хайтековской фирмы. Он берёт меня каждую пятницу в Тель-Авив, мы приходим в кафе в “Дизенгоф-центре”, рядом с книжным магазином, и пьём кофе. Потом покупаем по две-три книжки…
Человеческая жизнь сама по себе лишена смысла — смыслом её наполняет сам человек».

Завтра будет новый день.

Новая книжка про людей, про старость и как совсем перестать ее бояться в продаже на полочках по адресам:

Всех обнимаю.
Саша Галицкий.

* на фотке Яков Фридман в наши с вами дни.

Вы можете поделиться статьей у себя в соцсетях:

Понравилось?
Подпишитесь на обновление через Е-Майл:
и Вы будете получать самые актуальные статьи
в момент их публикации.
Посетите и поделитесь Вашими мыслями на форуме

(5 оценок, в среднем: 4,20 из 5)

 Loading ...